Полевые госпитали были забиты до отказа ранеными и умирающими, и врачи работали при свете факелов.
Он уже почти труп. Я слышу, как вон там ктото стонет можно я пойду туда? Да, иди, сказал майор. Он наклонился и попытался найти хоть какието признаки жизни в неподвижном теле своего полковника. Уже почти совсем стемнело, и скоро будет невозможно пройти по полю назад, пробираясь сквозь окровавленные тела. Если он и умрет по дороге к лагерю, то это не будет иметь для майора никакого значения. Ничто не будет иметь для него значения после этого жуткого дня, когда он потерял стольких друзей и не менее трех четвертей своих солдат. Но майор не мог допустить, чтобы человек, которого он полюбил и которым восхищался во время всей этой проклятой кампании, остался гнить здесь, как дохлая собака, на покрытом грязью поле.
Полевые госпитали были забиты до отказа ранеными и умирающими, и врачи работали при свете факелов.
Звуки и запахи были невыносимы. Макдональд отнес полковника к ближайшей палатке, и хотя он был закаленным в боях ветераном и не раз видел страшные последствия сражений, но его чуть не вывернуло, когда он оказался внутри. Весь земляной пол был покрыт стонущими и кричащими от боли людьми, стоял тошнотворный, как на скотобойне, запах крови, среди раненых двигались санитары, пытающиеся перевязать страшные раны. В дальнем конце два военных хирурга в окровавленных фартуках при мерцающем свете факелов оперировали за столом, под которым грудой лежали отрезанные руки, ноги, ладони, как в лавке мясника. К майору подошел санитар. Месье, у нас нет места. Стоит только вынести покойников, как опять приносят раненых.
Помоему он уже готов. Быстрее, черт возьми, заорал он, когда тот попытался ему чтото сказать. Не спорь со мной, или я тебе голову оторву! Похоронные команды собирали трупы и сваливали их в мелкие траншеи. Это единственное, что они могли сделать, физически невозможно было нормально похоронить тысячи трупов, разбросанных на поле и в лесах.
Майор, двадцать человек ждут, когда я прооперирую их. Мне кажется, сердце еще бьется. В таком случае постараюсь.
Но похоже, что он мертв. Врач разрезал окровавленный мундир и увидел страшную рану, черную от запекшейся крови. Он поморщился и склонил голову к левой стороне груди, стараясь уловить стук сердца. Через секунду он выпрямился и поднял веко на пепельносером лице. Он еще жив, ответил врач. Просто невероятно, до чего выносливо бывает человеческое тело. У него в груди пуля да и правая рука мне не нравится сильный сабельный удар, сейчас трудно сказать, повреждена ли кость. Необходимо извлечь пулю и прочистить рану. Быстрее бинты и корпию! Боюсь, не сможем донести его даже до операционного стола, сказал он. Он потерял слишком много крови, и эта пуля застряла гдето рядом с сердцем.
